Ребекка сердилась на себя, что сразу же не проверила эту зацепку. Старикашка упоминал своего племянника и намекал, что через него узнает обо всех аморальных делишках полицейского корпуса…

Задним числом дело казалось прозрачным, как лед. Петер Глад услышал всякие россказни от дядюшки Глада и от обожаемого начальника о том, какая ужасная штучка эта самая Ребекка Нурмен, и воспользовался случаем, чтобы повысить читательский интерес к своим публикациям. И его задумка сработала. Последнее сообщение МейБей вызвало более сотни комментариев, а количество читателей наверняка в сто раз больше. Но, в отличие от других личностей, карикатуры на которых он создавал, к ней Петер Глад прицепился накрепко.

По информации из надежных источников, он был человек странноватый. Девушки у него не было, все свое время он проводил в здании полицейского управления — либо в работе, либо в тренировках, готовясь к очередному соревнованию по полицейскому многоборью, куда входили поднятие штанги в положении лежа, преодоление полосы препятствий, плавание и бег по пересеченной местности. Такие занятия, вне всяких сомнений, требовали определенного психического склада. Но был ли он настолько странным, чтобы караулить ее возле подъезда в раздолбанной машине? И потом сбить ее чуть не насмерть?

На этот вопрос пока не нашлось ответа.

И вот она стояла среди рождественской лихорадки в магазине, который казался тесным, несмотря на свои впечатляющие размеры.

Вокруг толклись одетые в толстые куртки покупатели с искорками безумия в глазах. Продавцы носились туда-сюда, словно беговые дорожки на полу были настоящими, а не нарисованными.

Едва Хенке упомянул, что ему нужна одежда, как она заторопилась в город. Понимая, что рано или поздно ей придется рассказать о Йоне, телеэкране и последствиях неудавшегося свидания, она почему-то предпочитала пока выждать. Хенке тоже не особенно рвался рассказать ей свою историю. Пока он изложил ей лишь краткое резюме о своем отдыхе в Азии. Ни слова о том, как он оказался на Эстермальме, да еще совершенно голый. Но по понятным причинам Ребекка не стала наседать на него. Один встречный вопрос: что она сама там делала, — и ей придется все рассказать. Признаться, что именно она стала причиной его неприятностей, чуть не закончившихся для него плачевно.

Однако ее безумно интересовало, когда и каким образом он вернулся домой, каким боком знает Йона и как могли их параллельные миры так неожиданно и так мощно столкнуться.

Вся операция заняла у нее более полутора часов, и, когда она протиснулась в переполненный автобус, обе руки у нее были заняты пакетами. Ей пришлось переложить их все в правую, чтобы держаться левой за поручень под потолком.

Во всяком случае, холод Хенке теперь нестрашен.

Правда, все в общей сложности обошлось ей в пять тысяч, но пусть это станет подарком на Рождество и на день рождения одновременно.

— Ух, какая давка! — весело проговорил мужчина, стоявший рядом с ней.

— Да, и жарко…

Она на мгновение отпустила ручку, чтобы расстегнуться, но чуть не упала, когда автобус вдруг сделал неожиданный маневр.

— Хочешь, я подержу твои пакеты? — предложил мужчина.

На долю секунды она заколебалась. Дать чужому человеку в руки свои вещи… Но отопление в автобусе работало на полную катушку, и по спине у нее катились струйки пота. До следующей остановки еще далеко, а в автобусе слишком тесно — он не успеет пуститься наутек с ее мешками, она сможет его остановить. На самом деле люди иногда предлагают свою помощь без всякой задней мысли. Где ее рождественское настроение?

Кроме того, мужчина по виду был не из тех, кто ворует чужие мешки в автобусах, скорее, коллега. Что-то в его осанке и фигуре показалось ей знакомым…

Разумеется, она не узнала его, но это ничего не значило. В Стокгольме более полутора тысяч полицейских констеблей, многие пришли на работу уже после нее, и с переходом в СЭПО Ребекка все больше теряла связи с открытыми подразделениями полиции.

На мгновение она задумалась, не спросить ли его напрямую, но потом все же решила этого не делать.

— Спасибо, очень кстати, — проговорила Ребекка и улыбнулась ему, протягивая свои пакеты.

Он ответил на ее улыбку, быстро перебросил в другую руку свой собственный пакет и взял ее ношу.

Она размотала шарф, расстегнула куртку и выпустила наружу поток горячего воздуха.

Хорошо!

* * *

Речь тут явно идет о том, чтобы держать все под контролем, и не только потоки информации в Сети, но и саму фирму. Акции — видимо, все дело в них.

Анна Аргос владела большинством акций компании, поэтому последнее слово всегда оставалось за ней. Какие бы прекрасные планы ни вынашивал генеральный директор Филипп, ему все равно приходилось спрашивать одобрения правления, а это означало, что он тем или иным образом по-прежнему зависит от бывшей жены.

В отчете говорилось о котировке на бирже. А что, если Филипп хотел сделать фирму публичной, а Анна воспротивилась? Эту теорию Эйч Пи рассматривал с самого начала, еще до того, как сам ввязался в драку…

ArgosEye, как ни крути, детище Анны — об этом сам Филипп заявил на похоронах. Вероятно, она не желала выпускать из рук контроль. Возможно, у нее такая же аллергия на сторонних акционеров, как и у старого Ингмара Кампрада,[119]какого бы позвякивания в кассе ни сулила котировка на бирже. Но что теперь, когда Анна вышла из игры и все перешло по наследству к Монике?

Что-то подсказывало ему, что старшая сестра окажется куда сговорчивее. Несмотря на ее негативное отношение к Филиппу, видно было, что Моника его боится.

И ничего удивительного…

Странная атмосфера царила позавчера на похоронах. Тогда ему показалось, что народ празднует и напивается, предчувствуя конец света. Но, возможно, это лишь часть правды. Когда один мир сходит в могилу, не нарождается ли тут же новый?

Филипп, намекая на то, что близится нечто серьезное, собрал начальников групп на совещание, несмотря на воскресенье. А начальники групп — не только маленькие корольки, но и акционеры, об этом Бинс проговорился в тот вечер, когда они ужинали пиццей. Что бы ни произошло с фирмой в ближайшие недели, это напрямую отразится на их кошельках.

Чем больше Эйч Пи размышлял над этим делом, тем больше деталей всплывало в мозгу. Рильке, приценивающаяся к роскошной квартире в мансарде, Деян, листающий рекламные брошюры «Мазерати»,[120]Бинс со всей его болтовней и, наконец, знаменитый Стоффе, который только что вернулся из отпуска с красивым нездешним загаром… Может быть, он побывал в небольшой агрессивной стране Персидского залива и передал кому-то чемодан с деньгами? Отблагодарил Бруно Хамеля — он же Винсент, он же ladykiller — за его услуги?